Завсегдатай детской комнаты милиции, «без пяти минут уголовник», а по факту выпускник слесарного ПТУ из города Карачева Брянской области и представить не мог, что станет «звездой» российского кино, будет играть Лопахина в «Вишневом саде» и другие главные роли на прославленной сцене «Ленкома». Рядом с народными артистами, кумирами…
Но вот перед нами реальный пример того, что в жизни есть место самым невероятным чудесам и сюрпризам судьбы.
В день рождения Антона Шагина предлагаю его интервью 2015 года.
«МЫ НЕПОБЕДИМЫ ВООБЩЕ»
— Антон, недавно Сергей Шакуров, Константин Хабенский и вы снялись в телепроекте, посвященном Отечественной войне 1812 года. Какие впечатления?
— Разве кого-нибудь может оставить равнодушным тема, касающаяся твоего Отечества?! Для меня это приглашение — большая честь.
Тем более, что материал, с которым мне посчастливилось столкнуться, – блестящий. Текст и факты взяты из воспоминаний реальных людей, прошедших ту войну, и повествование ведется от первого лица.
Честно скажу: многим был потрясен. Например, одному из моих героев, командующему русской артиллерией графу Кутайсову было всего 28 лет, когда он погиб. Почувствовать вдруг, на секунду, что тебе тоже 28, и от тебя во многом зависит судьба страны…
У меня это даже в голове не укладывается! Сейчас я сравниваю и понимаю: какое тогда было время, воспитание, какие были люди — с духовными ценностями, благородством, кодексом чести…
— Французские историки до сих пор уверены, что непобедимую наполеоновскую армию сгубила наша вечная «палочка-выручалочка» — лютая матушка-зима.
А мы считаем, что победили, благодаря своему неистребимому «русскому духу». Какое у вас сложилось мнение в ходе работы с первоисточниками?
— А мы непобедимы вообще. Даже сейчас кое-кто периодически «прыгает» на нас… Просто смешно!
«ЗНАЮ СВОЕ МЕСТО»
— Мюзикл «Стиляги» Валерия Тодоровского стал своеобразным трамплином для многих начинающих актеров, в том числе для вас. Можно сказать, что он круто изменил вашу жизнь?
— Каких-то особых кардинальных перемен я не заметил. Я также продолжаю работать и также пытаюсь найти что-то новое в этой профессии, победить и удивить, в первую очередь, самого себя.
Да, мне стали чаще звонить, предлагать сценарии. Я стал чаще отказываться. (Улыбается.) Пожалуй, и все. Главное, что отношение близких людей, друзей ко мне не поменялось.
— Неужели даже своих поклонниц в упор не видите?
— Почему же? Я ни от кого не скрываюсь, езжу в метро и вижу все. Кто-то узнает, улыбается, кому-то не нравлюсь – и это нормально.
Но чтобы получить некую объективность, сохранить адекватность происходящего, для меня очень важно отстраниться и постоянно помнить, откуда ты приехал, кто ты и что ты из себя представляешь на самом деле. «Знай свое место!» Я знаю свое место. Правда!
— Вот вы сказали «от сценариев стал чаще отказываться», а значит, и от гонораров. Вы не скрываете, что профессию эту выбрали не ради славы. Неужели в актерском мире так бывает? «Не верю!»
— Знаете, я совсем, наверное, выродок…
— В кавычках?
— Да как хотите… (Смеется.) Просто у меня были хорошие учителя, которые говорили: «Денег больших в этой профессии не заработаете, если хотите заниматься искусством».
И я четко усвоил: в ней надо пахать, пахать и пахать. А все остальное, если будет… то ну пусть будет. А чтобы слава, деньги были самоцелью – это же абсурд.
— Как говорил снимающийся в среднем в 10 картинах в год Михаил Ефремов: «Я люблю искусство. Но у меня шестеро детей, которых надо кормить».
— У меня тоже есть дети, которых тоже нужно кормить… Нет, вы, наверно, неправильно меня поняли. Мне нужны деньги. Обязательно! Как всякому другому человеку. И я буду их зарабатывать своим честным трудом.
Другое дело, что у меня нет культа денег – они мне нужны для того, чтобы я не думал о том, что будет завтра есть моя семья. В чем мой сын пойдет в сад, а жена на работу.
А еще для того, чтобы, если выдастся выходной, я бы смог взять билеты и поехать с сыном в путешествие по каким-нибудь историческим местам.
Например, недавно я читал старшему сыну Матвею «Медного всадника», он так настойчиво расспрашивал: что же это за чудный город? У меня было два выходных дня, и мы поехали втроем в Санкт-Петербург.
Человеку нет еще пяти лет, но он знает историю города, кто его основал, был на Дворцовой площади, в музее Пушкина, Эрмитаже, видел разведение мостов, «живых» каменных львов…
Вот для чего мне нужны деньги, и, к счастью, мне их хватает для того, чтобы не принимать участие в тех проектах, которые мне не интересны.
«В МИЛИЦИИ БЫЛ МОЙ ВТОРОЙ ДОМ»
— Популярность актера — это, грубо говоря, самопиар. Мелькнул там, блеснул здесь. Ведь хорошие роли хорошие режиссеры предлагают тем, кого они знают, видят. Не снимаешься, и вроде «нет тебя».
— Не согласен. Например, Валерий Тодоровский меня нашел и пригласил в «Тиски», затем в «Стиляги» после института, когда меня никто, включая его, не знал. И в театр «Ленком» я попал до выхода «Стиляг», между прочим.
— Кстати, где вас мог увидеть Марк Захаров?
— Обо мне Марку Анатольевичу рассказал наш мастер курса Игорь Золотовицкий. Мы встретились, поговорили, я получил приглашение приступить к репетициям роли Лопахина в «Вишневом саде».
— Вы окончили слесарное ПТУ в родном Карачеве Брянской области. И вдруг как по мановению волшебной палочки: школа-студия МХАТ, приглашение в Ленком, главные роли, призы, слава… Кто посоветовал, кто сказал волшебные слова: «Антон, ты же не слесарь, а артист!»
— Этим человеком была Зоя Ивановна, учительница литературы. К тому моменту я остался без родителей, и она взяла, можно сказать, духовную опеку надо мной. Мы с ней делали КВНы, много разговаривали.
Зоя Ивановна — очень мудрая женщина, она сказала мне четко: «Тебе нужно попробовать. Потому что с твоим темпераментом и твоей энергией здесь, в Карачеве, у тебя только два пути…
Не далек тот час, когда твой путь пойдет по самому плохому сценарию». Я это и сам хорошо понимал, потому что предпосылки, и неоднократные, были.
— То есть в юные годы вы были не подарок, так скажем, для окружающих?
— Ух… Совсем не подарок! Из девятого класса меня выгнали за поведение.
Даже дома-то всегда были конфликты. Меня могли наказать, но я спокойно мог спрыгнуть со второго этажа нашей квартиры и уйти на несколько дней.
— Я правильно понял: вы реально могли пойти по скользкой дорожке?
— Вы правильно поймете, если я скажу, что детская комната милиции – это был мой второй дом.
Правда, обходилось без криминала – я никого не убивал… (Улыбается.) Но при этом параллельно с учебой в училище я занимался в самодеятельности при районном ДК, мне нравилось… Я поехал в Москву. И — к своему удивлению – поступил.
Вы спросили: что перевернуло мою жизнь? Без Зои Ивановны, без педагогов Школы-студии, с которыми мне посчастливилось встретиться, без моей жены, которую я нашел на первом курсе, без моего друга, тоже сокурсника Михаила Милькиса, без режиссера Виктора Рыжакова, без Валерия Тодоровского, без Марка Анатольевича Захарова сейчас бы даже не было повода для нашей встречи.
И поэтому когда называют только мою фамилию, мне всегда немножко совестно и стыдно, потому что к ней, на мой взгляд, нужно прибавить еще как минимум десяток.
К сожалению, некоторые об этом часто забывают и будут всегда выпячивать вперед свое «я», какие они талантливые и замечательные, что всего сами достигли. Это нечестно по отношению ни к судьбе, ни к тем людям, без которых ты бы не состоялся как личность, как человек.
«НЕ ХОЧЕШЬ ПРИЗНАНИЯ – СИДИ ДОМА»
— Вы как-то сказали: «Я пошел в актеры, потому что хотел понять что-то про себя и ответить на некоторые вопросы, которая уже поставила передо мной жизнь». Так?
— Отчасти, все так. Уж точно не для того, чтобы сняться в каком-нибудь фильме, а потом красиво тусоваться, ходить на презентации модных бутиков и так далее. Я шел не за этим.
С другой стороны, если уж называть вещи своими именами, было бы тоже кокетством с моей стороны сказать, что я не хочу никакого признания. Ну тогда – сиди дома! И не занимайся этой профессией.
Я просто хочу, чтобы люди, увидев мою работу в театре или в кино, что-то про себя поняли, почувствовали, попытались что-то изменить в своей собственной жизни и судьбе.…
Потому что это возможно. Этот некий мой message – я стараюсь, чтобы в каждой роли он присутствовал. Просто так ничего не бывает. Вот я сейчас читаю сказки сыну и понимаю, откуда вообще это все идет.
В нас заложено, что ты сидишь дома на печке и тебе кто-то что-то должен… Да ни фига никто тебе ничего не должен! Ты – должен, и в первую очередь, себе и своим близким. И только, когда ты это поймешь, может что-то по-настоящему случиться, произойти.
— Несколько лет назад Сергей Каюмович Шакуров в свойственной ему острой манере сказал фразу, которая не понравилась многим, особенно ленкомовцам. «Я не служу в конкретном театре, как эти рабы из «Ленкома»… Что скажете?
— То, что актер – рабская, очень зависимая профессия, это правда! Понимая это, одной из главных своих задач считаю, чтобы в этой рабской профессии не стать рабом. Ну не стать, и все. Быть самим собой, не изменять своим взглядам и убеждениям.
Ставить перед собой «планку», брать ее, поднимать выше, снова брать. Что касается цитаты, то я ее комментировать вообще никак не буду, потому что у каждого свое видение, у каждой творческой работы свои плюсы и минусы.
— Скажите честно, Тодоровскому и Захарову с вами тяжело было?
— Думаю, что нет. Может, это прозвучит слишком самонадеянно, но, похоже, наши «группы крови» совпали.
— «Ленком» слывет одним из жестких театров. Выпил, опоздал, сорвал репетицию – и ты простой советский безработный. Или вам срывы несвойственны?
— Почему несвойственны? Просто здесь работа, и ты должен играть по тем законам, которые диктует театр. По крайней мере, здесь силой никого не держат, цепями к сцене не приковывает, и двери, в общем, открыты. Можешь прийти, а можешь не прийти.
— Вы дисциплинированный человек?
— Нет. И это мой минус, только мой. Но я стараюсь, потому что дисциплина помогает быть собранным – ты не будешь разбрасывать энергию налево-направо, а значит, будешь направлять только в работу.
И я считаю, что это абсолютно верно. А потом надо уметь быть благодарным тому же Марку Анатольевичу Захарову.
Доверить мне, вчерашнему студенту, роль Лопахина в «Вишневом саде» мог только человек совершенно бесстрашный и с просто какой-то невероятной верой в меня.
— Многие ваши коллеги говорят, что Шагин всегда выкладывается на все сто…
— Я этим не горжусь. Просто по-другому не могу и считаю, что по-другому вообще нельзя.
Раз уж вышел на сцену, и раз уж тебе доверяют, на тебя рассчитывают, — отвечай за базар! По крайней мере, у меня в родном Карачеве так говорят.
«СЛИШКОМ МНОГОЕ УПУСТИЛ, ТЕПЕРЬ НАВЕРСТЫВАЮ»
— Вы принципиально не снимаетесь в сериалах. В чем вы еще не участвуете?
— Насчет «принципиально», не совсем так. Может, я и снялся бы в каком-нибудь приличном, с хорошей драматургией, у хорошего режиссера…
Но не утверждают они меня в сериалы! У меня вообще нет никаких запретов. Просто само как-то так получается, что… вот так. Кто знает, что будет завтра? Может, я залезу в 200-300 серий и буду чувствовать себя прекрасно.
— Какие свои киноработы выделяете особо и почему?
— Мне не стыдно ни за одну картину, в которой я принял участие. А какие герои мною любимы?
Неинтересно играть обычных — хочется особенных, которых скрутила, поломала жизнь. Например, таких, как мой герой из фильма Александра Миндадзе «В субботу».
Он, комсомольский работник, став свидетелем страшнейшей аварии на АЭС, оказывается перед выбором: предупредить близких и друзей об опасности или выполнять приказ сверху «не сеять панику». Попросту — смолчать и сбежать.
В результате он попадает в самое пекло… Роль очень непростая. Могу сказать честно: мой персонаж совершенно не был мне близок по духу, но, сыграв его, я почувствовал: что-то во мне изменилось.
— В пресс-службе театра сказали, что вы не даете интервью и даже номера телефонов периодически меняете, «чтобы не доставали». Еще говорят, вы очень серьезный, закрытый, замкнутый… Это так?
— Нет, конечно! Я – нормальный живой человек, (Смеется.) С иронией по отношению к себе и окружающему миру, в том числе и к профессии.
Наверное, это главное, что во мне есть. Иначе я бы просто сошел с ума. Не надо меня записывать в такого «замурованного»… Со мной все в порядке!
Просто я действительно не люблю большого скопления людей и предпочитаю большую часть своего свободного времени проводить с семьей, заниматься самообразованием.
Ведь я очень много упустил в своей жизни в плане духовного развития, и многое надо наверстывать. Ходить в музеи, гораздо больше читать, например. Ведь иногда книги интереснее того, что происходит вокруг, и иногда гораздо интереснее, извините, живых людей.
«ХОЧУ, ЧТОБЫ БЫЛ МИР НА ЗЕМЛЕ»
— По-вашему, что самое главное в мужчине? Мозги, талант, свобода?
— Мужчина, в первую очередь, должен отвечать за свои слова и тем более — за свои поступки. Как только мы начинаем отвечать за свои поступки, здесь, как ни странно, появляется свобода.
— А женщина за что должна отвечать?
— Женщина, в первую очередь, — мать.
— Ваша супруга и сокурсница Вероника в кино не снимается, в театре не служит. Она решила сосредоточиться на семье и детях?
— Пока она молодая мама – нашей дочке еще нет и годика. Вероника преподает сценическую речь в Международном Славянском институте, обучает студентов художественному слову.
Не так давно попробовала себя в режиссуре, чем меня очень приятно удивила. У нее свой путь, и она чувствует себя очень комфортно и гармонично. Ей нравится – это главное. А мне нравится, что наш дом – это единственное место, куда я не просто иду, а бегу.
— Вашему сыну Матвею нет еще семи. Мы в свое время играли в войну, в разведчиков, в индейцев… Во что современные дети играют?
— Мы с ним играем в футбол. Общаемся – он, как и все дети, очень любопытный и любознательный.
— Известный детский писатель Эдуард Успенский призывает современных детей «закрыть» компьютеры на замок и взять в руки обыкновенные книжки… Не боитесь, что он уже скоро станет типичным представителем «поколения не читающих»?
— Мне тоже хотелось бы, чтобы Матвей брал в руки настоящую книгу с «корешком» и ему, как и мне, хотелось бы перелистнуть страницу, подчеркнуть свежую или полезную мысль карандашом.
— Антон, по первому образованию вы – технарь, а значит, и руки у вас «золотые». Могли бы сейчас встать к станку и…
— (Смеется.) Уже нет. Да, я дипломированный слесарь-инструментальщик, защищался по токарным станкам 16К, 16 КА и, например, по ремонту «верхнего суппорта». Но сейчас вряд ли вспомню, как на них работать, хвастаться не буду.
Тем не менее, по дому многое делаю сам. Не то чтобы сижу и выпиливаю лобзиком поделки или мебель стругаю. Так, по мелочи. А еще я рисую.
— Вот это да! В каком стиле – реализм, абстракционизм, импрессионизм?
— В разных стилях, рисую красками на бумаге разных персонажей выдуманных. Я рисованию не обучался, но многим, кому я показывал, нравится.
— Вы недавно издали книгу стихотворений. Поэзия — это главное ваше «тайное» увлечение?
— Это давняя и единственная настоящая потребность. Читаю их друзьям, мы иногда с моим другом Михаилом Милькисом (наш дуэт называется «Двуптих») выступаем со своей сценической программой. Миша играет на гитаре, я – на баритон-балалайке, поем свои песни, читаем свои стихи.
— Что вам еще интересно? Говорят, вы заядлый путешественник…
— Да самое прекрасное в жизни — это возможность путешествовать!
Меня тянет к непознанному, неизведанному. Деньги, я в этом уверен, вообще нужны для того чтобы хватало на элементарные потребности и чтобы мир посмотреть.
Не пентхаузы надо покупать, не яхты и дорогие машины, а есть время, — купил билет – и вперед, в незнакомую страну! Я хочу объехать весь мир.
— В комедии-фантазии «Поцелуй сквозь стену» вы сыграли парня, у которого открывается удивительный дар: он умеет проходить сквозь стены. Если бы у вас вдруг открылись сверх возможности, дар чародея, какую свою мечту вы осуществили бы в первую очередь?
— Я искренне хотел бы, чтобы на земле был мир, воцарились справедливость и добро.
— А вы сами верите, что это реально?
— Верю.
— Так вы – романтик!
— Я идеалист. А идеалистам очень сложно в этом мире.
