Сегодня лично пришлось быть свидетелем одной очень неприятной истории, которая вызывала у меня воспоминания из прошлого.
Каждый раз, путешествуя в общественном транспорте, я поражаюсь, как некоторые люди с таким высокомерием ощущают себя центрами вселенной.
Вот и сегодня, сидя в маршрутке, я не могла не заметить, как женщина с маленьким ребенком и, судя по всему, беременная, занимала место, предназначенное для сидения. Она выглядела уставшей и изможденной, а свободных мест в маршрутке не было.
На одной из остановок в маршрутку забралась толстая бабка. Эти слова не слишком корректны, но иначе ее не описать — ее наглость и поведение были просто невыносимыми.
Она начала продираться сквозь толпу людей, на которых смотрела сверху вниз, и, вместо того чтобы вежливо попросить пройти, просто проталкивала их.
Вскоре она подошла к беременной женщине и, наглым голосом, который издалека звучал как гром среди ясного неба, начала требовать уступить ей место.
Словно вся маршрутка вздрогнула от ее крика. Женщина, явно испугавшись, попыталась объяснить, как ей тяжело, и что она не может просто так встать. Я видела, как её лицо выражает страдание — она не могла поверить, что с ней такое случается.
А бабка, вместо того чтобы снизить свой тон, накинулась на женщину с еще большей агрессией, в ее словах не было ни капли уважения.
От количества ненормативной лексики, которую она использовала, становилось не по себе. Люди в маршрутке смотрели друг на друга, не веря, что такое возможно.
На что была готова эта женщина? Она поднялась, нежно обняв своего ребенка, и уступила место. Но даже в этот момент бабка продолжала нести всякую чушь: «Молодежь совсем обнаглела, не уважает возраст!» Я не могла на это смотреть спокойно. Откуда у нее такая самоуверенность?
Я встала и предложила женщине своё место. Когда я посмотрела на бабку, она встретилась взглядами со мной, и я сказала: «Чего ты смотришь?
Просто удивляюсь, как может такая наглость вообще существовать в общественном транспорте». Это явно было не то, что она ожидала услышать. Она сначала ахнула, а потом затихла, как будто чересчур громкий будильник разбудил её.
Да, мне не нравится, когда подобные персонажи проникают в мою жизнь. Я вижу, как старшие люди могут вести себя с добротой и достоинством, и это всегда радует.
Когда нормальная бабушка входит в транспорт, мне приятно уступить ей место, но когда заходит такая «мне все обязаны», в воздухе чувствуется резкое напряжение, словно все пассажиры ожидают бедствия.
Реальность общественного транспорта порой бывает суровой, но порой именно такие моменты заставляют нас задумываться о том, каким человеческим качествам стоит подражать, и от каких — беречься ради собственного душевного спокойствия.
Пару месяцев назад такая же история случилась с моей беременной подругой, и увиденное сегодня вызвало реакцию пересказать ее опыт.
В тот солнечный день я отправилась на плановый осмотр в женскую консультацию. Поднимала плечи, прибегая к привычному жесту, чтобы хоть немного скрыть свой растущий животик, который был ещё совсем маленьким — да шестой месяц, но малыш как-то очень аккуратно разместился.
Поликлиника находилась в соседнем районе, и идти пешком было бы слишком далеко, поэтому я доехала туда на автобусе. После приема у врача я направилась к автобусной остановке, уже предвкушая, как снимет нагрузку с ног.
Однако на остановке мне пришлось ждать поездку целых двадцать минут. Усталая, я стояла, и во всем теле ощущалась тяжесть — ноги гудели от усталости, а беременность вносила свои коррективы, и каждый шаг давался с трудом.
Единственная лавочка рядом оказалась сломана, так что сесть было некуда. Наконец, выждав долгую очередь, я увидела, как подъезжает мой автобус.
Сердце забилось быстрее от радости, когда я заметила свободное место у окна. Я села, вытянула ноги и позволила себе на мгновение расслабиться, погрузившись в свои мысли и чувство облегчения.
Но на следующей остановке произошло непредвиденное: в автобус вошла старенькая бабушка с недовольным выражением на лице. Она медленно осмотрела весь салон, и, скользнув взглядом по пассажирам, остановилась на мне.
— Чего разлеглась тут, уступай место немедленно, — резко потребовала она недружелюбным тоном, словно я была виновата в том, что села.
Я была в полном недоумении и тихо ответила:
— А разве не заметно, что я в «положении» беременна?
Но ее реакция поразила меня.
— А разве это заболевание такое! Подумаешь! Беременность! Еще и живот небольшой, просто разожралась! Врешь, небось! — произнесла она, как будто это был главный аргумент в какой-то длительной и бесполезной дискуссии.
Я почувствовала, как сердце забилось быстрее от обиды. Даже кроха внутри начал тарабанить сильнее, чувствуя мои волнения.
— Да как вы смеете мне хамить?! — вырвалось у меня, и голос дрожал от эмоций.
Мне было так обидно! Я чуть не расплакалась на месте, не ожидая такого неожиданного удара в спину.
Я посмотрела на бабушку, пытаясь понять, что могло вызвать такой агрессивный выпад. Моя попытка разобраться в её поведении не увенчалась успехом, и слова застряли где-то в горле.
Я не могла произнести ни единого слова, так как была слишком удивлена и огорчена этой нападки. Все вокруг молчали, словно не замечали, что происходит, избегая вмешательства.
Странное чувство одиночества окутало меня, в то время как вокруг развернулась моя собственная драма. Почему никто не вмешивался? Почему никто не заступился?
Бабушка, словно ураган, обрушилась на меня с новой волной гнева. Ее голос, полный яда и обиды, звучал в салоне, пронзая тишину: «Вот молодежь нынешняя, наглая, место уступить боится! А раньше…».
Она всё больше и больше заводилась, обвиняя меня во всех бедах мира, жалуясь на тяжелую жизнь, высокие цены и непонимание со стороны окружающих.
Я почувствовала, как кровь стынет в жилах от ее напора. Хотелось забиться в угол, спрятаться от этой бури эмоций. Взгляды пассажиров, как острые лезвия, резали меня, но никто не спешил вмешиваться.
Может быть, они просто не хотели ввязываться в чужую драму, или их души сковал страх перед конфликтом. Я сидела, словно на распятии, ощущая на себе невыносимую тяжесть их молчаливого безразличия.
— Так уступать собираешься по доброй воле? — спросила она, ее голос дрожал от ярости.
— Найдите себе другую жертву, — прошептала я в ответ, чувствуя себя маленькой и беспомощной.
Но никто не собирался уступать. Она стояла около меня, словно непробиваемый щит, а я была перед выбором: снова почувствовать боль в ногах и спине или остаться на своем месте, но под взглядами, которые, казалось, хотели прожечь меня насквозь.
Казалось, ни одна из нас не собиралась сдаваться. Я смотрела в окно, пытаясь унять тревогу, но все было напрасно. Наконец, автобус остановился.
Несколько пассажиров вышли, и бабушка, с мрачным видом, заняла освободившееся место. Она продолжала бурчать, но я уже не обращала на нее внимания.
Выйдя на своей остановке, я с трудом доковыляла до дома. В лифте я чувствовала, как колени подгибаются от усталости. Дома я скинула обувь, рухнула на диван и разрыдалась.
Вспоминала молчание пассажиров, которое звучало громче любых слов, их взгляды, полные равнодушия. «Пусть они разбираются между собой…» — как будто говорили их глаза.
Я чувствовала себя одинокой и беззащитной. Ездить на этом автобусе мне предстояло еще не раз. И каждый раз меня будет преследовать этот страх, эта пустота, это чувство бессилия.