Алексей Булдаков неохотно встречался с журналистами. Не очень понимал повышенного интереса к своей персоне, поэтому все время придумывал всякие отговорки. Но однажды мне все-таки удалось уговорить его на большое интервью.
Алексей Иванович сам назначил место — Дом кино. И на ту нашу встречу он опоздал на три часа. Ехал со съемок и по дороге попал в аварию – разбил свой мерседес. Но пришел — профессионал, к тому же дал мужское слово.
В тот день Булдаков очень меня удивил — был откровенен как никогда. Выяснилось, например, что он озвучивал в кино Владимира Высоцкого, сам сочиняет блюзы, бьет степ, пишет картины маслом… И еще много чем интересен.
В день рождения Алексея Булдакова (26 марта 1951 – 3 апреля 2019) предлагаю его интервью. Фотографии из семейного альбома актера.
ПРОКАТИТЬСЯ ВЕРХОМ НА ОБЛАКЕ
— Алексей Иванович, если не ошибаюсь, вы родом с Алтая – земляк Шукшина, Золотухина, Евдокимова, Панкратова-Черного….
— Я родился в селе Макаровка в очень «богатой» семье. Нас у папы с мамой было пятеро – две сестры и три брата. Я — предпоследний. Мамы с папой уже нет. Братья, сестры живы все, слава богу. Ничего выдающегося.
Старший брат — шофер, младший тоже — шофер, сестра- бухгалтер. Самая старшая сестра сейчас на пенсии, работала завбазой.
Я иногда сравниваю наше детство с детством нынешних ребятишек. В те годы конфетки или сахар были для нас верхом блаженства.
Я хорошо помню, как мама большой кусок рафинада разбивала, каждому из нас выдавала по кусочку, все остальное – р-раз! – и закрывала в сундучок. Что говорить о каких-то сладостях, а уж тем более об игрушках – мы вообще не знали что это такое.
Послевоенная страна, я родился на свет через шесть лет после Великой Отечественной… Не до игрушек было. Но все равно я люблю вспоминать о своем детстве – оно было веселое, озорное.
— Самые яркие воспоминания с чем связаны?
— У нас было свое хозяйство – корова, куры, утки, гуси. Помню, курица снесет яичко, мы с братьями его хвать — и в магазин.
А тогда магазины принимали яйца, и за одно сданное нам давали… тогда были такие конфетки «подушечки с повидлом».
Пока они до нашей глубинки доходили, товарный вид теряли настолько, что их не продашь. Спрессованный комок многокилограммовый… Так вот нам отламывали кусок от этого комка и мы были рады безумно.
И игры у нас были «специфические». Мы где-то добывали металлические колеса (то ли от сеялки, то ли от веялки), вставляли в них палки и гоняли по деревне как сумасшедшие, изображая шоферов.
Домой приходили – с ног валились, грязные, чумазые, иногда с разбитыми носами, но счастли-вы-е! Играли в «казаки-разбойники», рубились на «железных» мечах, «завоевывали крепости»…
Еще я обожал после дождя бегать по лужам. Даже сейчас, когда говорю об этом, кожей чувствую ту свежесть, воздух, насыщенный озоном. И я босиком по этим лужам!
Но, пожалуй, самое яркое воспоминание – это как я сижу на завалинке, любуюсь солнышком, плывущими облаками – кучевыми, красивыми до умопомрачения. И мечтаю прокатиться верхом на облаке.
И все думаю, как бы мне туда забраться, сесть и покататься… (Смеется.) Скажу вам по секрету: я долгие годы вынашиваю идею вот это свое воспоминание из детства написать маслом на холсте.
— Разве вы рисуете?
— Пытаюсь немножко, совсем чуть-чуть. Если получится, я напишу картину: облако и внизу я – на завалинке… Обязательно напишу.
МЕЧТАЛ СТАТЬ ЛЕТЧИКОМ
— Не пытались выяснить, откуда пошел род Булдаковых, как ваши предки оказались на Алтайщине?
— К сожалению, я почти ничего не знаю о своей родословной. Но мне обещали найти дедушкины и отцовские корни. По рассказам моей тети, прапрапрадед по отцовской линии был старшим конюхом у барина-конезаводчика.
Когда барин умер, он по огромной любви сошелся с его вдовой, они поженились. А вот как дальше развивались события, были ли у них дети и не течет ли кровь той барыни в роду моего отца – все это окутано тайной.
Но мне очень все это любопытно, поэтому… ищут и, я очень надеюсь, что хотя бы два-три поколения дореволюционных «раскопают». Надо знать своих предков, даже если они были простые люди.
— Кто были ваши родители?
— Отец был обыкновенный шофер, но в то время, извините, шофер на деревне был как сейчас космонавт. Это было ого-го!
Он работал в городе и когда приезжал домой, это было событие для всей деревни. Привезти-отвезти – колеса вещь великая! А мама кем только не работала – и дояркой, и в свинарнике, и овощи колхозные сажала. Матери досталось – не дай Бог.
— Пятеро детей – не шутка. Родители в строгости воспитывали?
— Я одно могу сказать: у нас в семье отца и мать называли только на «вы». Отсюда и шло воспитание.
Конечно, мама нас ремешочком секла и в угол ставила, все было – все-таки трое пацанов и все — шалуны. Но лично у меня к родителям кроме уважения нет ничего. И не было. Нас воспитывали и в строгости, и в любви, ласке.
Помню, однажды кто-то из нас поинтересовался: «Мама, а кого из нас вы больше любите?» Она показала свою пятерню и говорит: «Сыночки, вот видите пять пальчиков? Любой из них порежь – больно».
— Мне почему-то кажется, что в те годы вы были хулиганом, шалопаем, по крайней мере, отнюдь не тихоней? Или не так?
— Нет, я никогда не был ни тихоней, ни хулиганом, я уж не говорю о «хулиганке» в смысле уголовщины. Я был озорного, но веселого и доброго нрава. Считался лидером среди ребят, меня уважали, даже старостой выбрали в школе.
Когда чуть подрос и начал заниматься боксом, классической борьбой, все равно никогда не дрался, как было модно в то время, — ради забавы или чтобы крутизну показать.
Тем более что мне было не до этого — уже в начальной школе (к тому времени наша семья перебралась в Павлодар) у меня появилась мечта на всю жизнь — стать летчиком. И я решил: буду летать во что бы то ни стало.
В авиамодельный кружок ходил, планеры запускал. Бредил и грезил небом! У меня среди друзей даже была кличка «Летчик». И вопрос о моей будущей профессии был как бы решен.
Хотя при этом я безумно любил кино. Если у меня появлялось 20 копеек, я не тратил их на мороженое. Сразу брал билеты на два сеанса в двух кинотеатрах: в одном закончится — я бегом в соседний. Не было картины, которую я бы не видел раз десять. Мог смотреть сутками!
ПЕТР АЛЕЙНИКОВ ПОПУТАЛ
— Не представляю, что должно было случиться, чтобы вот так запросто «без пяти минут» курсант летного училища Алексей Булдаков отказался от своей юношеском мечты…
— А случилось следующее. В восьмом классе я посмотрел фильм «Большая жизнь» с Борисом Андреевым и Петром Алейниковым.
Вот как раз Петра Алейникова я и считаю своим «крестным отцом», это он перевернул всю мою юношескую душу. Отчетливо помню: вышел из кинотеатра и на автобусной остановке даю себе слово: «Буду артистом!»
Однажды мы шли с братом, и вижу на тумбе огромное объявление: «Павлодарский драматический театр проводит набор в молодежно-драматическую студию». И я решил поступать.
— Родители, подозреваю, удивились такому желанию?
— Мама у меня женщина простая, всю жизнь занималась крестьянским трудом, но сердце у нее мудрое и чуткое. Она сказала только: «Алексей, ты сам выбрал свою судьбу, смотри, чтобы потом на меня не обижался».
— Поступили легко?
— Я бы сказал: комично. В этой студии готовили по программе театрального училища.
Мне было то ли четырнадцать, то ли пятнадцать лет, у меня как раз голос ломался. «Почему хрипите? Курите?» — грозно спросил на вступительном экзамене кто-то из педагогов. Я сознался, что балуюсь немножко. А сам трясусь от страха.
«Ну, попейте водички», — великодушно разрешили мне. Смотрю: стоит графин, а стакана нет. Я от волнения и маханул полграфина из горла. Рассмешил, конечно, комиссию, но и расположил тем самым к себе. Словом, прошел все три тура, меня приняли.
Первый свой выход на сцену никогда не забуду. Спектакль по Маяковскому, «живые» декорации — их изображали актеры. Я был «диваном».
«На мне» сидели главные герои, пили шампанское, беседовали, курили, объяснялись в любви. А мне казалось, что все смотрят только на меня. Так волновался!
— Алексей Иванович, сейчас у вас репутация крепкого семьянина, женолюба. А в романтическом возрасте вы влюблялись, теряли голову?
— Еще как! Свою «хорошую девочку Лиду» я не забуду никогда… В старших классах я был парень крепкий, физически развитый. Помню, чтобы заработать немного денег, летом «прибавил» себе пару лет и устроился рабочим в пионерский лагерь.
А Лида там работала поваром на кухне. Она была постарше, но влюбился я в нее без памяти. Наверное, любовь взаимная – это когда люди, не сговариваясь, тянутся друг к другу.
Вечерами катались на лодке, гуляли под луной… У нас были необыкновенные отношения – чистые, целомудренные, но, как мне кажется, глубокие.
Такие что, когда лето закончилось и пришло время расставаться, мы… плакали. Нет бы, обменяться адресами, она ведь тоже жила в Павлодаре, но мы были как в тумане.
— Неужели потерялись навсегда?
— Признаться, я потом долгое время специально бродил по улицам в надежде, что ее встречу.
Высматривал в кинотеатрах, магазинах. А вдруг! И года два или три спустя, я тогда уже учился в театральной студии, я встретил Лиду.
Я шел по одной стороне улицы, а она – с мужем и коляской – по другой. Проводил ее взглядом… и все. Но помню ее всю жизнь.
ЖИЛ МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ
— Как вы прожили весь этот период – от провинциальных театров до сегодняшнего актерского благополучия?
— Не люблю это слово – «благополучие». Не люблю благополучных, сытых людей. Я всегда этого боялся. Хотя у меня было далеко несытое детство.
Потом тоже было несладко — две, а то и три четверти жизни я прожил в общежитиях. Томск, Караганда, Рязань, Питер. Минск…
Я все прошел: огонь, воду, сейчас вот — медные трубы… Был период, когда я вообще ушел из театра и работал на павлодарском тракторном заводе в обрубочном цеху, обтачивал отлитый металл – по 16 тонн за смену.
Потом тоска по сцене взяла за горло, и я вернулся. Второй раз уходил когда начал сниматься, — я жил между небом и землей. Все было в жизни — актерская биржа, безработица.
В Питер когда приехал, бывало, даже пяти копеек лишних на метро не было, чтобы доехать до киностудии. Пешком шел километров десять, а то и больше. И на вокзалах ночевал, и в аэропорту Пулково, милиция меня забирала…
На последние копейки купишь пирожок в буфете, чай – и на диванчик. Все бомжи меня узнавали, «артистом» называли. Не подумайте, что жалуюсь, ни в коем случае – так распорядилась судьба.
Но я вам так скажу: мне везло на хороших друзей. В тот период они мне бескорыстно помогали, ночевал у них, кормили они меня, поили, согревали.
Я им благодарен на всю оставшуюся жизнь. А ведь я был никому неизвестным актером. Наверное, верили в меня, видели какие-то задатки.
— А как вы оказались в Москве?
— Работал в Минске — в театре-студии киноактера. Это было время — начало девяностых годов, — когда все распадалось на глазах.
А самое страшное для артиста – это невостребованность. Я понял, что никому здесь не нужен и уехал в Москву. В никуда. Ведь Москву надо завоевывать.
Немного поработал во МХАТе у Дорониной. Но как жить – ни квартиры, ни прописки. Ни-че-го! Пришлось возвращаться обратно. Столицу взял штурмом со второй попытки.
ФЕНОМЕН ГЕНЕРАЛА ИВОЛГИНА
— Вы впервые в кино снялись в 1981 году, в тридцать лет. Как было дело?
— Как-то мне, тогда артисту Карагандинского драмтеатра, за хорошо проведенные гастроли в Москве дали творческую путевку в Ленинград — посмотреть театры, музеи.
А у меня друг работал в актерском отделе «Ленфильма». Он и предложил: «Давай я тебя поставлю на учет». Надо было заполнить карточку — рост, вес, цвет глаз, волос.
А я тогда в первый раз увидел: в небольшой прокуренной комнате сидят ассистенты режиссера, перед ними огромные ящики с фотографиями актеров.
И эти снимки ассистенты методично перебирают, отыскивая необходимые им типажи. Гарантии, что на твою фотографию когда-нибудь наткнутся, — ноль!
Я, как все это увидел, сказал: «Не надо! Ну зачем я буду здесь пылиться?». Но он настоял, и я заполнил анкету. Потом я поехал в отпуск к родителям в Павлодар.
И сразу же получаю телеграмму из Питера, что режиссер Леонид Макарычев приглашает меня для съемок в фильме «Сквозь огонь». На главную роль!
Я сначала подумал, что это друзья-актеры шутят. Потому что родительского адреса на «Ленфильме» я не оставлял… Уже когда позвонил на киностудию, мне объяснили, что это не шутки. Оказывается, телеграмма нашла меня через Караганду.
Помню, прямо с трапа самолета меня привезли на «Ленфильм», загримировали, сняли пробы, а на следующий день уже и договор подписали.
Вот так я вошел в кинематограф. (Смеется.) И пошло-поехало! Кого я только не играл — и партизан, и прорабов, и моряков, и милиционеров, и уголовников.
— А прославились, благодаря роли генерала Иволгина в «Особенностях национальной охоты». Феномен?
— Знаете, я до сих пор этому «феномену» не перестаю удивляться. До «Особенностей…» я сыграл в пятидесяти девяти картинах, среди них есть роли хорошие, тщательно, ювелирно сыгранные, русские. Где я — мужик! С душой! И я горжусь ими по-настоящему.
— Например?
— Большой на сегодняшний день своей актерской удачей я считаю роль поэта Иннокентия из картины Лени Белозаровича «Белые одежды». Иннокентий — бабник, любит выпить, косит под Есенина.
Помню, мне на съемках сделали кудри и «вытравили» волосы. Я сидел в парикмахерском кресле, чувствовал себя ужасно и недоумевал: несчастные женщины, как они все это терпят?
Одна из лучших моих работ — в фильме Михаила Ведышева «Кому на Руси жить». Хороша роль и в «Небывальщине» Сергея Овчарова. Но «Особенности национальной охоты» заслонили собой все.
Между прочим, давным-давно, на заре туманной юности, я уже играл генерала, притом настоящего, а не мифологически-фольклорного.
Это была роль Героя Советского Союза, прославленного партизанского комдива Федорова в трехсерийном телефильме «В лесах под Ковелем».
Работа была большая, трудная, с портретным гримом, с тщательным погружением в быт партизанского кочевья, в психологию моего знаменитого героя. Помню, пока шли съемки, жена Федорова меня никак не воспринимала – «не похож», и все.
Даже пышные украинские усы, которые гримеры сделали «под Федорова», мне не помогли. И только на премьере фильма она меня «признала». Так что генеральская карьера — она у меня вот еще когда началась.
— И как – хорошо быть знаменитым генералом?
— Сначала приятно было, потом начало раздражать. А сейчас наступил такой момент, когда я понял, что никуда от этого не денусь.
Ну, пришелся и мой характер, и я как актер ко двору. С одной стороны, Михалыч популяризировал актера Алексея Булдакова, с другой — сделал мне подляночку…
— ?!
— Я прекрасно знал Александра Демьяненко. Это был замечательный, глубокий артист. А для народа — Шурик, и все.
Помню, идем мы с Демьяненко по городу на съемки, ему уже шестьдесят, седой, слышу, вслед говорят: «О, Шурик!» Он жутко обижался. А Анатолий Кузнецов! Идем с ним по Астрахани, а прохожие нам вслед: «О, белое солнце пустыни пошло».
Ну, что делать? И я понял, что никуда от генеральского образа не сбегу. Хотя вот и спектакли играю, и пою, и роли разные вроде. И я уверен, что способен сыграть и другое…
Как сказал Георгий Францевич Милляр: «Что такое актер? Это кладбище несыгранных ролей». Я стремлюсь к тому, чтобы доказать прежде всего себе: я могу быть разным.
ВОДКА ДЛЯ ЕМЕЛИ
— Говорят, еще вы — классный пародист, «гениальный рассказчик анекдотов»…
— О! Я анекдотов знаю тысячи! А любимый как раз не из моего репертуара.
Мы очень много лет дружили с Юрием Владимировичем Никулиным, светлая ему память. И как-то на записи очередной передачи я подхожу к нему, и спрашиваю: «Нет ли чего-нибудь свеженького?»
Никулин (до сих пор не знаю, откуда он их выкапывал) мгновенно отвечает: «Есть!» И рассказывает. «Поезда ходят навстречу друг другу, но по разным железнодорожным путям.
А тут диспетчер все перепутал и запустил два поезда навстречу друг другу по одному пути. С бешеной скоростью!» Я внимательно слушаю: что же дальше.
Юрий Владимирович продолжает: «А они не встретились!» «Как же так???» «Как-как? Так. Не судьба!» Гениальный анекдот. Философский!
Что касается пародий, то я этим увлекся еще когда только начинал свою актерскую биографию. Сначала делал дружеские шаржи на своих театральных коллег. Дальше — больше.
Пародировал актеров кино – Папанова, Леонова, мэтров, которых я тогда знал только как кинозритель. Потом перешел и на политических деятелей. Брежнева, Горбачева, Ельцина пародировал, и, говорят, неплохо. Многих. Люблю это дело.
— Ну, Путина-то с вашим голосом спародировать трудно.
— Боюсь, что да. Хотя можно попробовать…
— А вас самого когда-нибудь разыгрывали коллеги?
— Я играл Емелю в пьесе «Емелино счастье», где по ходу спектакля должен был как бы «выныривать» из озера и, как кит, «выпускать воду». Для этого внизу у меня стоял стакан с водой.
И вот однажды во время спектакля смотрю — стакан накрыт беляшом. Я опорожнил его залпом и чуть не задохнулся — там была водка. Вроде и выплевывать жалко, и сорвать спектакль нельзя… Сколько смог — сглотнул. Остальное выплюнул. Жалко было.
— На съемках в курьезные ситуации приходилось попадать?
— Мне очень часто «везло». Буквально в первой же моей картине при 25-градусном морозе меня нарядили в костюмчик с белой рубашечкой и положили в… гроб.
Я пролежал неподвижно несколько дублей, задерживая дыхание, чтобы изо рта и ноздрей пар не валил… Потом на съемках фильма «Хлеб — имя существительное» под Саратовом прошлось целую реку переплывать.
Я играл революционера, за ним гонятся, стреляют, а я — в речку. Октябрь, вода — плюс восемь. Мне принесли спиртика с горячим чаем, посадили в лодку, перевезли на ту сторону, в камыши.
«Алексей, ты готов?» «Готов!» «Внимание, камера, мотор, пошел!» Вылетаю из камышей, как нырнул… Поплыл, чувствую, что у меня глаза квадратные, трезвый как стеклышко.
Чувствую, замерзаю. Но самое страшное было дальше: на середине реки понял, что плыть не могу, ноги скрутила судорога…
Из последних сил кое-как доплыл, вылез из воды — не то что синий — лиловый. Подходит оператор: «У меня получился брак. Нужен еще дубль!»
С ВЫСОЦКИМ ГОЛОС ОДИН В ОДИН
— Не могу не спросить еще об одном вашем таланте — певческом.
— Для себя-то я давно пою. Еще в детстве бренчал на гитаре и пел «битлов».
Люблю это дело, душа просит, хоть и понимаю, что о каком-то серьезном вокале здесь речь не идет. Раньше пел на встречах со зрителями, были такие в советские времена.
Теперь иногда в концертах участвую, записываю компакт-диски. У меня их пока немного, зато ни за одну песню мне не стыдно.
— Тембр вашего голоса удивительно напоминает Высоцкого. Не доводилось встречаться с Владимиром Семеновичем?
— Было шапочное знакомство. Мы сидели на «Ленфильме», в кафе. И подошла ассистентка с Высоцким. «Здрасьте-здрасьте». Посидели пять минут, он выпил кофе и ушел. А про тембр…
Видно то, что у нас похожие голоса, многие знали. Позже мне рассказали, что меня разыскивали из съемочной группы фильма «Место встречи изменить нельзя».
Это было еще при жизни Высоцкого, сам он куда-то улетел с Мариной Влади, кажется, на Канары. И меня искали, чтобы озвучить его Глеба Жеглова. Но я в это время сам был на съемках. Не случилось.
А вот когда в 1990-ом году Геннадий Полока восстанавливал фильм «Интервенция», который пролежал двадцать с лишним лет на полке, и делал другой монтаж — с некоторыми новыми репликами, озвучить их было некому.
И меня попросили записать некоторые фразы «Бродского-Высоцкого». В результате Полока даже не мог отличить, где я говорю, а где Высоцкий.
ДУМАЛ, ПОМРУ ХОЛОСТЯКОМ
— Популярность приносит вам больше радостей или огорчений?
— Чего лукавить, работа в кино дает неплохую материальную базу. Смог купить хорошую квартиру, чему очень рад.
Я с удовольствием даю автографы, фотографируюсь, терпеливо отвечаю на вопросы о том, будет ли продолжение истории про Михалыча…
Хотите, расскажу смешной случай из жизни? Жена меня попросила купить яйца. Прихожу в магазин перед закрытием. Яйца на прилавке есть, а продавца нет.
Обращаюсь к девушке из соседнего отдела: «Не могли бы вы меня обслужить?» Она, конечно, меня узнала, извинилась, что не может хозяйничать в чужом отделе.
«Ничего, — говорю. — Я подожду». Тут еще один покупатель объявился и обратился к девушке с той же просьбой. А она говорит: «Да вы что!!! Я только что «Погоде в доме» отказала!»
— Интересно, поклонниц у вас много?
— Примерно через полгода после выхода «Особенностей…» был такой случай. Подъезжаю к дому, припарковался.
Иду к подъезду — стоят три девчонки, лет по двенадцать: «Здравствуйте, генерал!» Я отвечаю: «Здравствуйте, красавицы».
Захожу в подъезд и, пока достаю ключи, слышу голос одной из них: «Ой, девки, я торчу от этого мужика». Тогда жене так и сказал: «Ты смотри у меня, не расслабляйся».
Но я и сам никогда не позволяю себе ничего лишнего. У меня нет, и никогда не было желания, грубо говоря, иметь каждую женщину, галочку поставить…
— Между тем народная молва до сих пор вам приписывает роман с Ларисой Долиной. Как реагируете?
— Был я как-то на гастролях в Ростове-на-Дону, улетали мы оттуда рано утром, и я попросил дежурную разбудить меня.
Отдаю ей утром ключ, уже ухожу, а она вслед мне кричит: «Вы извините, но скажите, вы все-таки муж Долиной или не муж?» И так она была разочарована, когда услышала, что нет…
По жизни я не ловелас. Был дважды женат. Кстати, первая супруга была актрисой, у нас сын – Иван. Он сейчас живет за границей… А сам я уже много лет женат на москвичке.
Честно говоря, после первого неудачного брака я думал, так и помру холостяком. Решил завязать с этим делом навсегда. Но потом появилась Людмила, и так быстро и неожиданно у нас все произошло!
— Расскажите.
— Накануне нашей встречи с Людмилой по телевизору прошел фильм «Тихое следствие», где я играл ну очень положительного следователя.
А ровно через неделю после показа картины — 27 марта 1992 года — мой друг, актер Володя Новиков, у которого я остановился, решил отпраздновать мой день рождения. И позвал Люду как друга семьи…
Она мне потом рассказывала, что как раз посмотрела фильм и даже позвонила подруге: «Ты актера там видела? Кому-то ведь повезло». Приходит в гости, а я там сижу… Просто глазам своим не поверила. Что это? Сказка? Судьба? Не знаю.
Вот так я даже и не заметил, как снова стал семейным человеком. Никаких «бурных» романов, страстей не было, сразу же возникло ощущение, что знакомы мы уже лет сто, что мы — давно семья. Я пришел к Люде в дом, год мы жили гражданским браком, потом расписались.
— Это правда, что вы чуть не сорвали собственную свадьбу?
— Правда. Накануне торжества, я улетел на гастроли в Баку, где в это самое время объявили чрезвычайную ситуацию, ввели в город войска.
С авиарейсами началась неразбериха, позвонить неоткуда. А Люда (как я подозреваю) решила, что раз я не прилетаю, не звоню, значит, «сбежал».
Вот она и обзвонила всех знакомых, мол, отменяется свадьба. А я все-таки успел, за два часа до назначенного времени приехал домой.
До загса добирались на пойманной «газели» — так спешили, что было не до выбора. По пути вспомнили о кольцах, пришлось сворачивать в ювелирный…
Чудом успели в загс к началу регистрации. Это было, пожалуй, самым большим потрясением в нашей семейной жизни. С тех пор у нас все тихо, мирно и спокойно.
— А чем занимается ваша замечательная во всех отношениях жена?
— Жена у меня к актерской профессии отношения не имеет, Она у меня дама ученая, окончила иняз, знает два языка — французский и испанский.
Когда мы познакомились, Людмила работала коммерческим директором обувного магазина, и был период когда мы жили в основном на ее деньги. И она ни разу меня этим не попрекнула.
Я в рекламах пытался сниматься, чтобы хоть чуть-чуть заработать, мультики озвучивал, фильмы дублировал. Жуткое состояние было, кошмарное. Вагоны хотел идти разгружать, но она сказала: «У тебя есть своя профессия, жди». Удивительно тактичный человек!
Теперь семью обеспечиваю я, Людмила давно уже не работает. Жена — мой тыл, о котором я всегда мечтал. Мой личный пресс-секретарь и шикарная домохозяйка. Скажу банальную вещь: я действительно нашел свою вторую половинку.
РЫБАК И ОХОТНИК «СО СТРАННОСТЯМИ»
— В фильмах главные ваши увлечения – охота и рыбалка. А на самом деле?
— Я обожаю рыбалку, но я — «странный» рыбак. Никогда, как многие, не «иду» на определенную рыбу – на щуку или судака.
Мне важен процесс. Я от него больше удовольствия получаю, чем от улова — я от него просто млею… Когда мужики собираются – это особый мир, особое таинство, мужское братство, если хотите. А что касается охоты… К 45-летию мне друзья подарили охотничье ружье.
— Стреляли?
— (С иронией.) Да-а-а!!! По мишеням, по бутылкам… Это – особенность моей «национальной охоты».
Я не могу убить живое существо. Не я его создал, не мне его лишать жизни. При этом, правда, я люблю сам процесс подготовки к охоте, атмосферу ожидания гона, охотничьи рассказы под дымок костра и под неизменную рюмку водки…
Но самому нажать на спуск винтовки — это выше моих сил. Пробовал — слава Богу, не получилось. Это при том, что во время службы в армии мне за отличную стрельбу три (!) отпуска объявили.
«МЕЧТАЮ О БЕТХОВЕНЕ»
— От ролей часто отказываетесь?
— Очень редко. Только тогда, когда сценарий уж ни в какие ворота не лезет.
А к вопросу о том, кого люблю играть больше — бандитов, любовников, генералов или колхозников, хороших или плохих, то я люблю играть все!
В кино я соглашался играть любые роли, хотя знал, что и роль порой никакая, и драматургический материал слабый. Но я фантазировал, старался что-то придумать.
Я не очень понимаю артистов, которые ждут особых ролей. Помню, как мальчишкой смотрел фильм «Котовский», и больше всего меня поразила Фаина Раневская, которая играла там крошечный эпизод. И прав Станиславский: нет маленьких ролей.
— Отрицательные роли вам удавались? Есть предмет гордости?
— Я снимался в фильме Ежи Кавалеровича «За что?» по рассказу Льва Толстого про польские события середины XIX века.
Я там маленькую роль играл, но для меня необычную — «плохого русского капитана». Жена после премьеры сказала: «Алексей, хорошо, что тебя в Москве не было!
Я вышла из зала и подумала: Боже мой, и с этим человеком я живу? Какая скотина! Я тебя два дня ненавидела!». Лично я это воспринял как комплимент актеру.
— Считается, что мечта каждого актера – сыграть Гамлета. А ваша?
— У каждого актера есть верхняя планка, которую хочешь и можешь взять, вот только жизнь не предоставила тебе пока такой возможности. Я мечтаю сыграть Бетховена.
— ?!
— Как мне такое в голову пришло? Я тогда снимался в главной роли в картине «Семен Дежнев». Мы много экспериментировали, пробовали разные варианты грима, пытаясь достичь максимального портретного сходства.
Во время очередного такого эксперимента всем вдруг бросилось в глаза мое сходство с великим композитором, портрет которого как раз висел в гримерке.
И я был точно такой же — с огромной бородой, гривой волос… Если эта мечта осуществится, — буду счастлив как артист.
— Это правда, что вы большой поклонник классической музыки?
— Обожаю! Иногда еду на машине, вижу музыкальный киоск, останавливаюсь.
По настроению покупаю диск: это могут быть «Времена года» Вивальди, а может — «Реквием» Моцарта. Ставлю в магнитолу и слушаю за рулем. Когда я еще был молодым артистом, пытался каждую свою роль проигрывать музыкально.
Причем подбирал отрывки к каждой сцене. Называл это «музыкальной партитурой» роли. Ведь каждая сцена имеет свое особое настроение.
«ТЕРЯЮСЬ, КОГДА ХАМЯТ»
— У вас экранный имидж человека бывалого, уверенного в себе – этакого крутого мужика. А в реальной жизни у Алексея Булдакова есть «ахилессовы пяты»?
— Я беззащитен, если мне начинают хамить. Пасую в таких ситуациях. Глаза становятся квадратными, стою и не знаю, что ответить. Сам-то я так не умею, хотя иногда и хочется.
И «по сопаточке» врезать — тоже. Но мужчина должен себя сдерживать. Я не умею мстить. Если человек мне сделал подлость, все – он для меня закончился. Он вычеркнут из моей жизни, и все.
Еще ненавижу фамильярность, когда меня хлопают по плечу: «Привет, Михалыч!» Я таких людей пытаюсь очень мягко остановить и поскорее с ними разойтись в разные стороны. Но никогда никого не отталкиваю.
А желающих со мной посидеть, выпить и закусить — толпы. Бывает, соглашусь с кем-нибудь выпить из учтивости, а он начинает мне звонить домой, как близкому другу. В таких случаях я вежливо отказываю и вешаю трубку с чувством стыда за собеседника.
— Редкое ваше интервью обходится без этого вопроса…
— Понял! Как у меня с «этим» делом? Отвечаю: выпиваю. Но очень мало. Сейчас предпочитаю сухое красное вино. Оно полезно для здоровья, создает прекрасное настроение.
Терпеть не могу многолюдных шумных сборищ и тусовок. На банкетах, презентациях, куда регулярно приглашают, на недоуменные вопросы отвечаю: «Я — на просушке!» Магическая фраза, с пониманием относятся.
— А как вы спасаетесь от стрессов?
— Баней! Банька все болезни лечит. И даже, извините, с похмелья помогает (только нежаркая, в пределах 80 градусов, с кваском или морсом).
Книги очень отвлекают — если взяло за душу — обо всем забываю. А еще я очень люблю кроссворды. Обожаю их. Сажусь в самолет или поезд и вытаскиваю кроссворд.
У меня их полсумки с собой. Дома я решаю интеллектуальные кроссворды — со словарями, специальной литературой, а простые щелкаю, как семечки.
— Кстати, вам удалось реализовать детскую мечту – посидеть за штурвалом самолета?
— Было дело, и неоднократно. Даже сам заходил на посадку.
Когда несколько лет назад мы компанией летели на частном ЯК-40 в Магнитогорск, мне разрешили занять место второго пилота и доверили штурвал.
До сих пор перед глазами картина: самолет снижается, даю крен, развернулся, передо мной уже взлетная полоса и я точно направляю борт куда надо. Даже командир не выдержал и воскликнул: «Иваныч, ну ты даешь!»
— И последний вопрос. Каких еще неожиданностей можно ожидать от Алексея Булдакова в ближайшем будущем?
— Про картины я уже вам открыл секрет. Обязательно буду писать… Другая новость: друзья на юбилей подарили мне аккордеон – теперь я его активно осваиваю. Обожаю этот инструмент! Но это не все. Недавно я записал четыре блюза и купил себе туфли для… степа.
— Насколько я знаю, начинать бить степ рекомендуется лет с пяти…
— Ну а я попробую начать с пятидесяти семи!
